Старица - земля православная. Монастыри и храмы.  
Сведения о городе
Старицкие вести
История города
Монастыри и храмы
Святые и подвижники
Памятные даты
Достопримечательности
Старицкая старина
Паломникам на заметку
Фотогалерея
Старицкий архив
Интересные ссылки
Гостевая книга
Форум
Карта сайта
О проекте
Вид с Нового Городища


 

   

Святые и подвижники
Кокорев Виталий Иванович
КОКОРЕВ Виталий Иванович . Род.1890, д. Дьяково Старицкого уезда Тверской губ., б/п, служитель культа, прож.: д.Пустошка Пеновского р-на Калининской обл. Арест 4.08.1937. Приговорен тройкой УНКВД по Калининской области 3.10.1937, обв.: АСА. Расстрелян 07.10.1937. По заключению Тверской областной прокуратуры от 31.07.1989 реабилитирован.
Книга памяти жертв политических репрессий Калининской области: мартиролог 1937-1938. Тверь. "Альба". 2000

По следам новомученика Виталия

Биографии новомучеников и исповедников Российских в огромном большинстве от нас совершенно скрыты. Это при том, что сроки их жизни от нас отстоят всего-то на десятилетия. Но словно прозрачная стена воздвигается между нами: то, что было в живой памяти еще десять - пятнадцать лет назад, ныне уже почти молчаливое и глухое прошлое. Это не везде так, но случай, о котором пойдет речь, к сожалению, становится типичным.

В Пеновском районе недавно была построена деревянная церковь Рождества Христова на старинном погосте Хвошня, на том самом месте, где и прежде стоял храм, закрытый перед самой войной и разрушенный в 1950-х. Совершенно естественно, что историческая преемственность храма обязывает узнать и о тех, кто прежде служил Богу на этом святом месте. Поэтому священник Александр Юрков уже давно занимается сбором исторических сведений о погосте и храме, а также - о новомученике Виталии (Кокореве), монахе, служившем в Хвошне псаломщиком в 1935 - 1937 гг.
Следственное дело, послужившее основой для составления известным современным агиографом игуменом Дамаскиным (Орловским) жития преподобномученика Виталия, гласит: Кокорев Виталий Иванович, 1890 года рождения, уроженец Старицкого уезда Федосеевской волости деревни Дьякова, монах. Жил на Валааме, затем в Ниловой пустыни, затем в Ново-Соловецкой пустыни Осташковского уезда, где вместе с другими иноками был арестован в 1929 году и выслан на Дальний Восток. Вернулся в 1935 году, устроился на работу дьячком в церковь Рождества Христова в Хвошне Пеновского района. Дважды арестовывался: на Рождество 7 января 1937 г. и 4 августа 1937 г., был приговорен к расстрелу за “антисоветскую агитацию” и расстрелян в Осташковской тюрьме 7 октября 1937 года. (Понятно, что обвинение - стандартное, и никакой вины за монахом Виталием не было.)
Помимо дела Виталия (Кокорева), следствие, которое вел лейтенант НКВД по фамилии Карачун, узнало немало подробностей о жизни местных верующих. Подробностей для нас драгоценных, поскольку ничего подобного другие сохранившиеся документы того времени не содержат. Мы узнаем, что монах Виталий квартировал в доме Марии Дементьевны Вишняковой (урожденной Виноградовой) в деревне Пустошка, и этот дом в этой деревне был реальным центром всей местной православной общины в 1930-х гг. Там собирались наиболее активные прихожане - почти все родственники, члены тесно породнившихся трех семей из этой же деревни: Виноградовых, Вишняковых и Березиных. Там часто бывали в гостях окрестные священники. Это и неудивительно: тесть Марии Вишняковой был до 1930 года старостой храма (в год “великого перелома” старший Вишняков - мы не знаем пока его имени - был объявлен кулаком и сослан). Но семья его уцелела и в колхоз большей частью не вступила.
Мария Вишнякова была самой реальной “зацепкой” для начала наших поисков, тем более что Мария Дементьевна была довольно молодой в 1930-х гг. (ей было около сорока), и значит, нынешние старожилы здешней округи должны ее помнить. Так оно и оказалось.
Деревня Пустошка находится несколько в стороне от главной и единственной хорошей дороги Пено - Рунский. В этом краю лесов, болот, озер и небольших рек кажется почти уму непостижимо, где же здесь можно что-то сеять и пахать. Но это только на первый взгляд. От деревни Петрово, расположенной на упомянутой дороге, в сторону отходит довольно избитый проселок, по которому в иную пору легковая машина никак не проедет. Петрово - руинированная деревня, от большей части изб которой остались лишь догнивающие останки. Дорога тоже не обещает чего-то особенного, она сразу уходит в лес, петляет по нему несколько километров, и вот она - та самая Пустошка.
Здесь открывается совершенно неожиданное. Длинное, довольно широкое (кое-где километра два-три) поле, уходящее языками в лес, с островками леса в разных местах. Поле очень живописное, а главное, сразу становится понятно, где же собственно сосредотачивалось местное земледелие. Таких полей в Пеновском районе довольно много, и все они - это длинные-длинные, обычно узкие, ополья среди леса, тянущиеся по верхам ледниковых холмов-гривок. В начале одного из самых больших ополий стоит деревня Пустошка - дворов пять осталось от нее. Зато каких! Совершенно непонятно, чем так полюбилась дачникам эта заброшенная деревня, при том, что рядом десяток таких же: ни реки, ни озера здесь не имеется. Два рубленых новых деревянных коттеджа москвичей. Рядом несколько погибающих гниющих домов, один из которых - покрепче - обитаем почти постоянно также неким московским персонажем, сбежавшим в лесную глушь “быть ближе к природе”.
Хозяин дома отсутствовал, и вообще деревня в тот момент была совершенно пуста, но его жилище говорило само за себя. На всех стенах старого дома красовались большие таблички с надписями вроде: “Родина - это место, где душа поет”, “Не делай другому того, чего не желаешь себе”, здесь же были вперемежку цитаты из Маркса, Сенеки, Евангелия. Обиднее всего, что дом, столь “дивно украшенный” новым хозяином, - тот самый, вишняковский. От прежнего “кулацкого” (три окна по фасаду, а обычно здесь делали два) пятистенка ничего, кроме стен, не осталось. Искать воспоминаний о прошлом здесь было бесполезно.
Следующая деревня, Заборовка, когда-то была очень большой. Она стоит в середине этого ополья, на речке, также носящей имя Заборовка. От нее осталось домов десять, из которых всего два-три жилые. Но люди здесь есть. Ехали мы к бабе Нюре Николаевой, о которой говорили, что она помнит Вишняковых и даже (!) Виталия (Кокорева). Баба Нюра Вишняковых и Виталия Ивановича помнила. Она жила в девичестве по соседству в Пустошке, забор в забор с Вишняковыми. Она знала обоих мужей Марии Дементьевны, всех ее детей, разбросанных в послевоенные годы большей частью по столицам, видела и монаха Виталия. Поскольку баба Нюра оказалась 1925 года рождения, события проходили перед глазами довольно взрослой уже девочки. Но как же избирательно они запомнились! Перечислив все семью Вишняковых, кроме, как и следовало ожидать, раскулаченного тестя, она сразу глухо замолчала при разговоре о нем: “А об этом не могу вам сказать, жаланные мои, и не помню”. Ладно. Виталия (Кокорева) она описала и описала довольно точно (сохранилась фотография в следственном деле, можно сравнить), но о нем самом не добавила ничего. “А вот жил у нее такой Виталий. А кто он был, можа, муж ей, а можа, и не муж, и не помню я, жаланные мои”.
Нет-нет, я никоим образом не хочу навести клевету на бабушку. Ее очень хорошо можно понять. В церковь ее в детстве, конечно, водили, и даже несколько раз, по преимуществу на Пасху и Рождество. Но воспитать ее верующей, увы, было некому. Запомнился ей такой случай. Сестры, которые пошли с ней однажды в церковь (Анне было тогда лет пять), по дороге увидели дым - что-то горело в соседней деревне - и сказали: “Ну, тут километра три, дойдешь”, - а сами убежали смотреть пожар. А Аня пошла домой. Судьба бесследно исчезнувшего Виталия, как и судьба церкви в Хвошне, вообще не была обсуждаемой темой в деревне. А раз так - все делали вид, что и не было ничего.
В Хвошне еще несколько лет назад жили бабушки, которые не могли не знать правды о 1930-х гг., они тоже были 1920-х гг. рождения. Но они или молчали, или диалог с ними проходил в таком роде: “Ну скажите, вот вы помните NN?” (местного “кулака”). - “Помню”. - “Он был плохой или хороший?” - “Хороший”. - “А за что же его раскулачили?” - “А зачем выделялся!”
Из старожилов, помнящих храм, осталось несколько сестер Ивановых из деревни Переволока. Их дед Иван был или старостой храма, или помощником старосты в 1910 - 1920-х гг. Дети его были очень религиозными людьми, ходили в храм во Вселуках, действовавший после войны, за тридцать километров, пешком, почти каждое воскресенье. Внучкам ныне за восемьдесят - Екатерина, Наталья, Валентина, Мария - хорошие, добрые, сохранившие много воспоминаний о прошлом, о войне, о том, как пахали на быках, как колхоз устраивался, как скотину при немцах держали в лесах в землянках среди болот. Но как же мало помнят о храме! Те же самые воспоминания о посещении храма на Пасху и на праздники, да еще какие были полотенца на иконах. (Существовал обычай дарить в храм вышитые венчальные полотенца, на которых стоят при венчании жених с невестой. Эти полотенца жертвовали в храм, и женщины потом особо чтили икону, которую украшало когда-то “их” полотенце.) Вспомнили несколько драгоценных подробностей об интерьерах храма. Помнили “тетю Машу” Вишнякову - была такая. Но о монахе Виталии, о священниках - ничего.
Что случилось, какой страшный разрыв произошел в нашем народе в последние лет десять! Произошел, а мы-то и не заметили. Храмы по праздникам полны, купола золотятся, кресты воздвигаются, и все довольно благополучно в нашем русском православии. Но это все - другое. Кто помнит о тех, кто теплил молитву в годы безбожия, кто не боялся отдать жизнь за веру? Спросите на любом приходе - многие ли ответят?
Не потому ли мы так мало чтим наших новомучеников, что рассказать нам о них, по большому счету, уже некому. Десять лет назад сбор рассказов о них был делом энтузиастов, большинство относилось к этому с долей скепсиса. А теперь, после канонизации новомучеников Российских, тема их будто закрывается сама собой. Имена и дела слишком многих из них один Бог ведает.
Чтобы не сводить все к минорным нотам, закончим о Хвошне. Галина Андреевна Ваник никогда ничего о Виталии (Кокореве) не говорила, потому что родилась она в год его гибели и едва ли знала перипетии этой истории, потому что в напечатанном житии преподобномученика Виталия имен крестьян, у которых он жил и с которыми общался, нет. Едва ли бы она узнала о Кокореве, не будь книжки. Галина Андреевна просто очень светлый человек, верующая. Хлопотала об открытии в 2000-х гг. прихода в Хвошне. Почти единственная среди прихожан, кто соединяет в себе интеллигентность (учительница русского языка) и глубокую, непоказную веру. Каково же было удивление, когда выяснилась ее родословная. Девичья фамилия Галины Андреевны - Виноградова, она внучатая племянница Марии Дементьевны Вишняковой. Что это? Кровь, которая, как известно, “совсем особый сок”? Нет, в Церкви это по-другому называется: молитвенник есть в семье.
И пожалуй, так должно быть: молитва святых за нас и наша к ним - это та реальная связь, которая связывает нас с новомучениками и исповедниками Российскими. И над этой связью время не властно.

"Тверские ведомости" 05.04.2007
Перепечатано с сайта http://www.tverinfo.ru
СКОРО
8 октября
День Памяти Святителя Германа
Осталось 3 дня
Опекаловский распев
«Мгновенья жизни дорогие...»
Благотворительный фонд Старица
Гидрометцентр России
Тверская епархия
Православие и Мир Фотосправочник-путеводитель - Русские Церкви - Истории, фотографии действующих и не сохранившихся Православных Храмов и Монастырей.Православие.RuНародный каталог православной
архитектуры
© Сайт "Старица - земля православная. Монастыри и храмы", Галкин А.С., 2007 - 2024
Создание и разработка сайта - веб-студия Vinchi
Оформление и программирование Ильи
Время формирования страницы: 0.015866994857788 сек.